Посчитаем московских сирот

Уважаемые коллеги!
Нам в руки попал любопытный документ, с которым мы хотим вас познакомить. Это список всех московских сиротских учреждений, находящихся в ведомстве Департаменте образования. Документ (полученный в Департаменте нашими коллегами) имеет гриф ДСП и содержит точный адрес учреждения и ЧИСЛО ВОСПИТАННИКОВ в каждом учреждении. Надо сказать, что координаты любого московского сиротского учреждения не являются тайной (например, находятся в открытом доступе на сайте московского Департамента образования и ряде других сайтов), поэтому напрашивается вывод, что под грифом ДСП скрывается информация о числе детей-сирот.
Итак, посчитаем московских сирот. Общее число (по данным на начало 2005 года) составляет 3327 человек. (Это тоже далеко не тайна, цифра 3,5 тысяч детей фигурирует во многих официальных докладах, например, в Докладе Уполномоченного по правам ребенка в городе Москве).
Но так как ситуация с детьми из коррекционных интернатов давно не дает нам покоя (см. дискуссию на сайте www.notabene.ru "История про девочку Тоню"), то мы пересчитали московских сирот по другому. И вот что получилось.
В Москве всего 40 учреждений для детей-сирот и еще 6 учреждений с сиротскими группами, соответственно, всего 46 учреждений. Из них 23 учреждения (включая 2 кадетские группы) для детей-сирот с интеллектом "норма" (с массовой школой). Здесь находится 1681 ребенок.
В Москве 15 учреждений так называемого VIII вида - для детей, которым поставлен диагноз "легкая умственная отсталость" (вспомогательная школа). Здесь 1157 детей (каким образом дети получают свои диагнозы, см. "Историю про девочку Тоню"). Прибавим к последней цифре еще 373 ребенка из 5 учреждений VII вида (это дети с ЗПР - задержкой психического развития). Дети из этих учреждений - наиболее вероятные кандидаты в учреждения VIII вида, так как интернаты для ЗПР своего рода фильтры. То есть детей с разными диагнозами в сфере интеллектуального недоразвития - 1530 человек.
(Осталось еще 116 детей-сирот с соматическими нарушениями, но о них разговор особый.)
Пока задержимся на цифрах: 1681 и 1530. Нетрудно посчитать, что это 51 и 46 процентов от общего числа сирот. То есть, несколько упрощая, можно сказать, что почти КАЖДЫЙ ВТОРОЙ РЕБЕНОК-СИРОТА ИМЕЕТ ПСИХИАТРИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ. Даже соглашаясь с общеизвестными данными о плохой наследственности, плохим развитием в раннем детстве и т.д., можем ли мы согласиться с тем, что ПОЛОВИНА ДЕТЕЙ-СИРОТ имеет интеллектуальные дефекты? Не знаю, как вам, нам верится с трудом.
Тогда в чем же дело? Напомним, что судьбу детей (постановку диагнозов и соответствующее распределение по интернатам разного вида) решает всесильная Городская медико-психолого-педагогическая комиссия. Напомним, что в Москве она по старинке называется Городской медико-психолого-педагогической комиссией ПО КОМПЛЕКТОВАНИЮ СПЕЦИАЛЬНЫХ (КОРРЕКЦИОННЫХ) ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ ДЛЯ УМСТВЕННО-ОТСТАЛЫХ ДЕТЕЙ (нормативная база не обновлялась с 1998 года, несмотря на ряд федеральных постановлений). Так она и комплектует: грубо говоря, нужно набрать примерно по полторы тысячи в существующие учреждения - так и распределим (расфасуем). При таком подходе вообще зачем решать, куда попадет ребенок, - можно просто бросить монетку…
На всякий случай, напомним, что такое коррекционный интернат. Это образование по курсу вспомогательной школы - ни физики, ни химии, ни истории, ни иностранных языков, информатики, астрономии. Только чтение, письмо, математика, ОБЖ. Бесконечное повторении одного и того же, безо всяких поисков подхода и коррекции. После такой школы (без аттестата, со свидетельством об окончании вспомогательной школы) - только ПТУ (строительные специальности, швейные, сапожное дело). Здесь специфическая среда, которую создают много проблемных детей, собранных вместе, и педагоги, большинство которых считает этих детей "дебилами". Здесь, как правило, большая изоляция и закрытость. И самое главное: НЕТ НИКАКОГО ПУТИ ВВЕРХ. Никакого. Никогда. Попав в коррекционный интернат, ребенок (в том числе попавший сюда по ошибке или имеющий больший потенциал) уже не вернется в массовую школу, так и будет деградировать, выравниваться по низшей планке. ПОТОМУ ЧТО ПОКА НЕТ МЕХАНИЗМОВ ВОЗВРАЩЕНИЯ РЕБЕНКА В НОРМАЛЬНУЮ СРЕДУ. Коррекционные учреждения не ставят задачи реальной коррекции ребенка и "подтягивания" его к массовой школе. Таким образом, путевка в коррекционный интернат - это решение социальной судьбы ребенка, это его путевка в жизнь с очень низкой стартовой площадки.
И тут самое время вспомнить о тех 116 детях-сиротах, которые находятся в коррекционных учреждениях других видов - это дети с ДЦП, слабослышащие и с нарушениями слуха и речи. Так вот, известно ли вам, сколько детей-сирот с ДЦП учится в школе в нашей десятимиллионной столице? 12 человек. ДВЕ-НАД-ЦАТЬ. Есть сиротская группа в школе-интернате №31. Что, дети-сироты не болеют ДЦП? Или им не нужно учиться в школе? А если это не так, то где они - московские сироты с ДЦП? За исключением 12, все они, как можно догадаться, живут в интернатах ведомства не Департамента образования, а Департамента социальной защиты, так называемых собесовских интернатах. (Что это такое, читайте Гонсалеса "Белым по черному".) Эти дети не учатся в школе и никогда не станут жить полноценной жизнью в обществе. Видимо, поэтому общество не знает, что они ЕСТЬ. Впрочем, в нынешних списках московских сиротских интернатов вообще НЕТ УЧРЕЖДЕНИЙ ДЛЯ ГЛУХИХ И СЛАБОСЛЫШАЩИХ ДЕТЕЙ-СИРОТ. НИ ОДНОГО. Сиротская группа в школе-интернате №1 для слепых и слабовидящих детей насчитывает 27 человек. Не намного больше 12...
Такой вот документ
За цифрами видна система, основная задача которой - распределение детей-сирот по видам (и соответствующим учреждениям), лишающее этих детей всякой социальной перспективы. Существующая система работает не на то, чтобы поднять ребенка, а на то, чтобы загнать его в социальный тупик, уничтожив всякую возможность реализовать свой потенциал. И если нам чужд гуманизм, то пусть сработает хоть инстинкт самосохранения - ведь именно сегодняшняя система воспитания сирот ежегодно поставляет обществу ту мало окультуренную, асоциальную массу плохо ориентирующихся в окружающем мире и нередко озлобленных людей. На наш взгляд, начать нужно с очень простых и понятных шагов. Нужен механизм, при котором дети из коррекционных интернатов получали бы возможность пересмотра диагнозов и возвращения в массовую школу (для чего необходима нормативная база и общепедагогическая установка). Нужна медико-педагогическая комиссия городского (может, и федерального) уровня, которая бы разбирала сложные (спорные) случаи. Мы понимаем, что система воспитания сирот очень инертна, и меняться будет медленно. Но даже эти, не такие уж и радикальные изменения, смогли бы поднять часть детей на иной социальный уровень.
И все-таки не побоимся сентиментальности, напомним - за сухими цифрами тысячи живых детей (самых беззащитных детей, лишенных тепла матери, дома, любви и принятия.) Как относится к ним мир взрослых? Выбор-то небольшой: "Слабого подтолкни, слабого поддержи"?
Наталья Степина,
главный редактор альманаха воспитанников детских домов
"Я - человек",
к.ф.н., социальный педагог


P.S. Мы будем рады любым сведениям, опровергающим наши выводы.
Чтобы не быть голословными, прилагаем список московских сиротских учреждений с указанием числа воспитанников.

Cписок московских сиротских учреждений с указанием числа воспитанников
11 февраля 2006 22:42:01
Уважаемая Наталья!
Большое спасибо за информацию. Она очень пригодится.
Я согласен с тем, что Вы пишете, разделяю Вашу тревогу и озабоченность. Думаю, что процесс пересмотра детских диагнозов должен идти параллельно с созданием временных реабилитационно-адаптационных учреждений для детей из детских домов и интернатов с подготовленным и заинтересованным в их реабилитации коллективом сотрудников. Такой коллектив должен видеть в таких детях не "придурков и уродов", а людей, попавших в трудную жизненную ситуацию, из которой им необходимо помочь выбраться. После прохождения реабилитации такие дети смогут быть в обычных учреждениях (еще лучше - в приемных семьях). Без такой реабилитации, изменение диагноза и перевод их в "обычные" образовательные учреждения вызовет вторую волну их "обоснованного" перевода обратно. Их убрали из обычных школ во вспомогательные, а оттуда в собесовские с глаз долой, т.к. не смогли с ними найти общий язык. Свое неумение работать с детьми трансформировали в детские диагнозы. (Есть, конечно, определенный процент детей с правильно определенным диагнозом, но не о них идет речь.)
Еще раз спасибо за информацию.
Сапар Кульянов


22 ноября 2005 10:23:16
Добрый день, Наталья! Позвольте несколько комментариев по теме Вашего письма.
"Прибавим к последней цифре еще 373 ребенка из 5 учреждений VII вида (это дети с ЗПР - задержкой психического развития). Дети из этих учреждений - наиболее вероятные кандидаты в учреждения VIII вида, так как интернаты для ЗПР своего рода фильтры".
Не согласен. Между задержкой психического развития и олигофренией огромная разница. Один из показателей успешности коррекционной работы в учреждениях 7 вида - ликвидация задержки, улучшения (приведение к норме) показателей психического развития, в первую очередь познавательных процессов. В принципе, к 8-9 классу у детей, обучающихся по программе ЗПР, эта задержка должна быть ликвидирована. Понятно, что это в идеале, но в последнее время такая установка и у наших больших начальников. В учреждения 8 вида хватает кандидатов и кроме детей ЗПР (то есть не они основной поставщик "кадров" туда, по крайней мере, у нас).
"То есть, несколько упрощая, можно сказать, что почти КАЖДЫЙ ВТОРОЙ РЕБЕНОК-СИРОТА ИМЕЕТ ПСИХИАТРИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ. Даже соглашаясь с общеизвестными данными о плохой наследственности, плохим развитием в раннем детстве и т.д., можем ли мы согласиться с тем, что ПОЛОВИНА ДЕТЕЙ-СИРОТ имеет интеллектуальные дефекты? Не знаю, как вам, нам верится с трудом".
К сожалению (опять таки упрощая), можно согласиться, что это близко к правде. Я бы сказал не дефекты, а нарушения в интеллектуальном развитии. Социальная и педагогическая запущенность, опыт противоправного поведения, употребление психоактивных веществ, наследственность родителей, последствия материнской депривации. Об этом неплохо было написано еще в конце 80 ("Особенности психического развития воспитанников детских домов"), этим занимается институт имени Валленберга в СПб, посмотрите на нашем сайте в разделе "Методическая копилка" и мою дипломную работу). Это - беда детей и вина взрослых и общества.
"Впрочем, в нынешних списках московских сиротских интернатов вообще НЕТ УЧРЕЖДЕНИЙ ДЛЯ ГЛУХИХ И СЛАБОСЛЫШАЩИХ ДЕТЕЙ-СИРОТ. НИ ОДНОГО".
Вот здесь я поражен. У нас, в Ленинградской области такие школы-интернаты есть (так же как для слабовидящих и т.д.). Ведь таким детишкам нужны особые методики обучения, отдельный уход... Неужели в Москве таких детей мало?

Я понимаю логику, по крайней мере нашу, в нашей области и Питере. Под каждого ребенка с нарушением подобрать наиболее подходящий ему тип образовательного учреждения (своеобразный индивидуальный образовательный маршрут).

И я полностью согласен с Вашим предложением:
"Нужен механизм, при котором дети из коррекционных интернатов получали бы возможность пересмотра диагнозов и возвращения в массовую школу (для чего необходима нормативная база и общепедагогическая установка)".
На сегодняшний день у педагогов коррекционных школ-интернатов 8 вида нет никакой заинтересованности в возвращении их питомцев в массовую школу. Они бы теряли контингент, соответственно падала бы учебная нагрузка, уменьшалась зарплата. С другой стороны - умственная отсталость, это, как правило, органика, я не думаю, что здесь может быть много диагностических ошибок при добросовестном и непредвзятом обследовании ребенка. Процент врачебных ошибок - наверное, не более 1-2 процентов (все остальное - сознательное "натягивание" диагноза на ребенка и идет явно от лукавого). Но нужен, нужен механизм, чтобы дать таким детям шанс вернуться обратно, для этого нужна независимая комиссия, которая хотя бы раз в год обследовала каждого ребенка из школ-интернатов 8 вида. Если она не будет независимой - как она сможет писать в заключении: "нуждается в переходе на обучение по программе 7 вида", то есть по сути признавать ошибку коллег (или явный подлог). Кто это любит? Мои детишки учатся во всех 4 городских школах - от школы-гимназии до коррекционной школы-интерната 8 вида, поэтому не понаслышке знаком с этой проблемой. Одновременно понимаю, что сырое, неубедительное наступление по этим темам принесет только вред, чиновники моментально найдут брешь в аргументации, и дальнейший результат, боюсь, Вам известен. Нужно шлифовать материал, устраивать круглые столы, приглашать к дискуссии, к диалогу. Если будут просто нападки, обвинения, то эта проблема так и останется нерешенной, а страдать будут дети.
Буду рад, если чем-то смог помочь.
С уважением, директор Никольского детского дома Евдокимов Юрий
http://nikolsky.detdom.ru

17 ноября 2005 22:43:22
Наташа, все это правда, правда. Об этом надо кричать. Только что толку?
Я уже думала об этом. Ну, допустим, наймет директор интерната 8-го вида лучших в мире дефектологов и восстановит всех детей до нормы. Он же останется без работы. Точнее, не останется, кадры в образовании дефицит, но зарплата в другом месте у него будет меньше, за работу с дебилами ведь доплачивают прилично.
И как бы наши педагоги ни причитали, какая у них работа тяжелая, а зарплата копеечная, но потерять работу они не хотят. Хотели бы - ушли бы. Я сама педагог за копейки и могу заявить об этом авторитетно.
Вот директор и отправляется сам или отправляет завуча подобрать контингент.
Я считаю, что пока директор 8-го вида не будет получать премию за каждого вытянутого на норму, а директор детского дома за каждого пристроенного в семью, ничего путевого не будет. Можно сколько угодно взывать к совести, но материальный фактор имеет место и будет иметь.
А собрать еще одну комиссию для проверки действий предыдущей комиссии - не поможет. Потому что у этих детей действительно есть отклонения и, к чему придраться, всегда найдется. Их надо тянуть, а не улучшать методы сортировки. Знаете, сколько я знаю домашних детей, которым прямая дорога была бы в учреждение 8 типа, если бы родители не тянули их каждый Божий день? Уйму. А самый вопиющий пример - девочка, которая пришла ко мне год назад. Я от нее за полгода услышала слов 20 примерно, и то с расстояния не больше шага. У школьной доски она вообще ничего не отвечает, аттестуется по тестам и контрольным работам. Однако же играла недавно в первенстве Москвы по шахматам.
Ее бы на комиссию - они бы разобрались...
Ольга Оводова, педагог, приемная мама


04 ноября 2005 13:08:48
Добрый день, коллеги!
Я думаю, Наталья правильно ставит вопросы о заинтересованности ведомств в сохранении своих учреждений и о том, что для них цель - не благо ребенка, а благо их структур и сетей.
Мы с этим столкнулись на своем уровне, когда нам прервали поступление детей, мотивировав это тем, что "другим детским домам тоже надо". Как Вы знаете, наши дети живут в семьях и мы устраиваем до 97% всех поступающих детей (обратно домой - около 15%, остальных - в патронатные семьи. К слову, 25% патронатных семей впоследствии усыновляет детей). Так что наш детский дом, в котором числится 127 детей на настоящее время, на самом деле в самом здании воспитывает только 8 подростков в одной социальной семье и 10 детей (от 13 и старше) в двух других.
Такая ситуация с сиротами будет продолжаться до тех пор, пока отсутствует поэтапное "ведение" дела ребенка от выявления до счастливого завершения (своя семья, усыновление) и пока нет планирования попечения над ребенком органом опеки(оценка, план действий, предоставление помощи специалистами, новая оценка, новый план и т.д.…), а также пока распоряжаться детьми будет узкий круг администраторов регионального банка данных и тех же "комиссий", без привлечения к прямой работе по оценке ребенка и его устройству широкого круга специалистов уполномоченных организаций органа опеки.
С уважением Мария Терновская, директор детского дома № 19 "Наша семья"