История Тони и поднятая проблема - часть целого пласта проблем, в основе которого находится вопрос о выборе модели психо-социальной помощи нашего государства. На сегодняшний день она представлена системой закрытых учреждений, это интернаты, детские дома, дома инвалидов и т.д. Своеобразное гетто для людей, "отклоняющихся" от "нормы". Здесь к месту вопрос о равенстве, так замечательно провозглашенном и подписанном в различных бумагах. До недавнего времени никакой альтернативы закрытым институтам призрения не существовало ни фактически, ни в умах большинства людей. И только несколько лет назад, когда в России начала развиваться социальная работа, стали появляться понятия о социальной инклюзии (включение людей с особыми потребностями в жизнь общества, жизнь для "нормальных"), деинституционализации (отказа от закрытых институтов и переходу к открытым формам помощи, одним из результатов которых является социальная инклюзия). Вместе с ними в определенных кругах пришло понимание того, что есть альтернатива закрытым учреждениям. Появились отдельные примеры нового подхода к оказанию помощи нуждающимся и решению социальных проблем: семейные формы жизнеустройства детей, оставшихся без попечения родителей, интегративные школы, альтернативные формы наказания и другие. То, что, в частности, называется радикальной социальной работой. Эти примеры на фоне общей массы закрытых учреждений - капля в море и их недостаточно для изменения социальной ситуации в целом.

В то же время ясно, что существующая система устарела. Эта громада затратна для государства и неэффективна в решении социальных проблем. Это признается на всех уровнях, от обывателей до государственных чинов. Изменения неизбежны в любом случае, и как раз сейчас пришло время перемен. Необходимо начинать действовать.

Поэтому что я предлагаю. Главный ресурс в этой ситуации - люди, готовые что-то сделать. Они есть и среди практикующих помогающих специалистов, и среди научных кругов, и среди представителей власти. Они думают по-новому и желают что-то изменить. Поэтому предлагаю объединиться всем тем, кто видит необходимость в деинституционализации и готов действовать в этом направлении. Это может быть некий постоянный союз или организация временного сотрудничества в проектах или акциях. Короче, должно быть некое объединение единомышленников, готовых начинать влиять на общую концепцию государства в области социальной политики, на общественное мнение, на специалистов социальной сферы. Профессиональной Ассоциации социальных работников России не существует до сих пор, хотя социальной работе уже полтора десятка лет, возраст довольно серьезный, чтобы возникло какое-то серьезное профессиональное объединение. Может быть, пора наконец-то ее создать? Для желающих обсудить, поспорить, предложить - мой электронный адрес magistressa@mail.ru.

Уважаемая Наташа!

Проблема, поднимаемая Вами, на протяжении многих десятилетий остается проблемой нерешаемой, хотя и регулярно будируемой. Действительно, даже уже на международном уровне (шила в мешке не утаишь), стала известна линия подобных учреждений на списание собственных педагогических огрехов исключительно на недостатки ребенка. Вылезла на международный уровень эта проблема в связи с международным усыновлением подобных детей. Была опубликована статья в международном журнале о неоднократных случаях гипердиагностики умственной отсталости детям в наших учреждениях, которым за рубежом после адекватной работы с этими усыновленными детьми диагноз снимался: дети нагоняли сверстников, и это несмотря на языковый барьер!

Выход из этого положения единственный - сделать подобные учреждения открытыми, чтобы при каждом действовал общественный попечительский комитет из независимых специалистов, уважаемых и успешных людей, защищающий интересы детей-сирот. Иначе страна так и будет терять полноценных граждан из рядов "неудобных" по тем или иным причинам детей. Насколько знаю, высказываемое неоднократно и не только мной предложение уже находит воплощение в ряде домов ребенка, но попечительские комитеты пока несут в основном исключительно функции экономико-хозяйственной поддержки, что, конечно, уже много, но явно не достаточно!

Наталья, здравствуйте!

У нас один позитивный опыт есть: ребенка-инвалида признали необучаемым, а мама отстояла, исключительно своим упорством. Сама же теперь и обучает. Но это вообще уникальный случай, и мама и ребенок уникальные, таким мамам памятники ставить надо...

А мой опыт только негативный, эти интернаты разве что ФСБ под силу... Потому и заинтересовался Вашим письмом.

Доброе время суток!

Я как непосредственный работник детского дома знаком с данной проблемой. Полностью согласен с Алексеем Рудовым - виновата СИСТЕМА УГВ (учреждений государственного воспитания). В детских домах достаточно большой процент детей обучается в коррекционных школах. Как правило, этим детям установлен диагноз ЗПР. Педагогам, работающими с такими детьми, полагается доплата. Естественно, если в детский дом попал запущенный ребенок, то педагогу проще и, получается, выгоднее не работать с ним, а определить его в коррекционное учреждение. А директорам учреждений выгодно иметь детей-инвалидов, поскольку полагаются дотации. Конечно, многое зависит от руководителя учреждения и коллектива, но все же нужно менять правила игры, связанные с финансированием, с точностью наоборот.

А политикам пора задуматься, почему государство тратит огромные деньги на детские дома и школы-интернаты, которые растут как грибы, а не на сохранение семьи и семейное устройство детей-сирот.

Здравствуйте, Наталья.

Мне дали ссылку на Вашу статью о девочке Тоне, потому что точно такая же история сейчас происходит с девочкой, которую мы брали в гости из коррекционной школы.

Девочка не семи пядей во лбу и внешность вполне дебильная, но не инвалид она.

Нормально соображает по жизни (в тетрадки не смотрела), бисер плетет получше иных здоровых, ну полевое поведение, но это с кем не бывает.

Я думала о том, чтобы попробовать разместить данные о ней в иностранных базах по усыновлению (в России шансов у нее нет), но для меня обухом по голове оказалась информация, что ее отправят в дурку не по окончании школы, не после конца учебного года, а через неделю. Там она деградирует за месяц, в этом я уверена.

Скажите, пожалуйста, что мы (небольшая группа сочувствующих, не являющая никакой организацией) можем сделать?

Я думала, что это инициатива администрации школы-интерната, но из Вашей статьи поняла, что они и сами люди как бы подневольные.

Что можно предпринять?

Дорогая Наталья,

спасибо Вам за письмо. Его получение совпало с очередным потоком обращений по поводу безобразий, якобы творящихся в интернатах. Читаю эмоциональные жалобы, бесстрастные справки, вежливые ответы... Запугивание, эксплуатация, аминазин... Спрашиваю посетительницу, как надеется она доказать суду свои утверждения. В ответ слезы и упреки в черствости и продажности. ГПК обязывает стороны предоставить доказательства своих утверждений. У ответчика всегда наготове диагноз, заключение комиссии, а что предоставит истец? Свою уверенность в ошибочности диагноза?

Единичные победы, даже если представить теоретически возможность таковых, при всей безусловной их важности (хоть одного ребенка вытащить!), проблемы не решат. Мне представляется актуальным настаивать на переработке всего устаревшего законодательства по этой и смежным проблемам, с целью приведения его в соответствие современным подходам. Скорее всего, надо искать возможности разработки нужных законопроектов, параллельно почаще рассказывая обществу истории "про девочку Тоню"...

Приведенные Вами цифры вызвали некоторые ассоциации. Миллион под ружьем, 800 тысяч за решеткой, 700 тысяч в интернатах... Под ружьем и за решеткой - временно, и при этом общество рвет и мечет, добиваясь приведения реалий в соответствие пусть не идеалам, но хотя бы правам человека. А эти, в интернатах, - это ведь пожизненно! И - тишина.

Я употребил слово "якобы", говоря о безобразиях. Нет доказательств, и не может быть утверждений. Но я прожил жизнь в этой стране, и потому хорошо знаю: там, где нет общественного контроля - в армии, в зоне, в интернате, - не может не быть безобразий. И надо так перестраивать систему, чтобы не требовалось гадать и догадываться, чтобы общество могло знать точно обо всем происходящем. Многие мои коллеги занимаются проблемами армии и зоны, надо заниматься и этой зоной тоже.

Может помочь введение института уполномоченных по правам ребенка. Надо просить Владимира Петровича ЛУКИНА подключиться как можно плотнее. Я посылаю это письмо вместе с Вашим своему другу Андрею БЛИНУШОВУ с просьбой поместить информацию на правозащитном портале. Удачи Вам и всем, кто идет с добром в эту жестокую сферу...

Уважаемая Наталья,

А почему бы вашей организации не попробовать оспорить в судебном порядке заключение о необучаемости девочки? Согласно Федеральному Закону "Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации" (ст. 15 п. 3) общественные организации "вправе в судебном порядке оспаривать неправомерные ущемляющие или нарушающие права детей... действия должностных лиц органов государственной власти и учреждений...". Для этого необходимо, чтобы в уставе организации была запись о таких полномочиях. Если в уставе вашей организации нет такой записи, то можно обратиться другую НПО Москвы, которая имеет такие полномочия. В исковом заявлении в защиту прав девочки на получение образования в таком случае следует изложить требование по проведению независимой экспертизы.

Наталья!

Ваша тема у нас на форуме.
ПИШИТЕ!

…Вы как представители общественной организации знаете прекрасно, какова роль такой организации в обществе/государстве. Общественная организация должна влиять на государственные структуры и восполнять те пробелы, которые допускает государство. А у нас с вами (Россия, Молдова...) уж очень эти пробелы велики - целые большие дыры... Наша роль - вовремя заметить, не допустить спуститься вниз по лестнице. Но то, что получается с 1-2 детьми - это уже для нас прогресс. Если вы спасете Тоню, это - ПОБЕДА! А ведь организаций таких общественных - куча! Если бы каждая спасала по нескольку ребят, в мире униженных стало бы меньше. По нашему опыту: сейчас в общеобразовательной школе учатся две девушки, одна - в 10-м, другая - в 11-м. Они окончили школу-интернат для умственно-отсталых детей, лет 9-10 назад. По окончанию школы они получили аттестаты, которые не позволили им дальше учиться. И в личных делах при Управлении образованием отпечатаны "суровые диагнозы". Пришлось побегать много и долго по разным инстанциям (с Конвенцией по правам человека и тыкать чиновника носом прямо в строки, извините за грубость)… далее

Наталья, добрый час!

[Рудов Алексей]: К сожалению, мы это видим уже давно и, на наш взгляд, дискуссии на эти темы разводить поздно, необходимо срочно менять подход к системе защиты детства, а уже эта проблема - это частный случай, побороть в отрыве от остальных проблем будет невозможно, хоть мы 50 конференций проведем.

[Рудов Алексей]: Не согласен! Никак не ошибочно! Сама система учреждений, а в них система диагностики и ухода провоцирует сдвиг ребенка в сторону понижения уровня. Это происходит, поскольку система ответственности такова - в случае малейших проблем ребенок передается как бы по профилю от плохого к худшему.

[Рудов Алексей]: Путей слишком мало. Сама система воспитания ребенка в учреждении НЕ ПОЗВОЛЯЕТ полноценно решать проблемы ребенка, что с обучением, что с зубами. Единственно, где могут получить дети, оставшиеся без семьи, это в замещающей семье, а лучше бы они без семьи не оставались. Что касается первоочередных и частичных мер, то нужно немедленно менять систему финансирования учреждений, т.к. они являются прежде всего системой кормления персонала и чиновников вокруг них. Забота о детях вырождена в содержание без нареканий со стороны начальства. А лишним стимулом понижения уровня служит ФИНАНСОВАЯ заинтересованность. Т.к. ребенок с умственной отсталостью признается инвалидом, а на инвалида учреждению выплачивают дотации!

[Рудов Алексей]: Это касается безопасности государства, а не только общества. На всякий случай пару цифр. Государство тратит ежегодно 2 100 миллионов долларов на содержание в учреждениях детей, которые могли бы воспитываться в семьях (кровных и приемных), что в 4 раза дороже, чем в семьях с ОТЛИЧНЫМ уходом.

Дальнейшие прямые убытки (на постинтернатное сопровождение, долечивание, выплату пособий, предоставление жилья, и т.п.) - еще 1,7 миллиарда. Косвенные убытки не посчитать - это тот урон, который наносят выросшие дети, ставшие преступниками и бродягами, и содержание ставших ограниченно-дееспособными и недееспособными инвалидов...

Наталья, какова цель дискуссии? Может быть, нам уже штурмовать таки государственных чиновников, причем нешуточно? 4 апреля в Госдуме состоятся пленарные слушания, давайте, может быть, информацию по положению детей, чем это грозит и масштабы, ну, и, конечно, конкретные предложения в системе.

Уважаемая Наталья!

Тема, которую вы затронули, действительно, важна и актуальна. Мои знания о "механизмах" действия этого эскалатора, движущегося только вниз, минимальны.

Но эпизодические встречи с людьми,столкнувшимися с этими проблемами, их рассказы, говорят о глобальности проблемы и чудовищности последствий.

У меня ощущение, что это параллельный мир. И никак нам нет возможности пересечься!

Ваша инициатива - начало движения. Надеюсь, начало нашего движения к стоп-крану.

Если в чем-то буду полезен, то располагайте мной.