ГУВЕРМЕН АПРАУШЕВ
Портрет явления: домашний воспитатель
слепоглухих детей

Автор: Ольга Мариничева
Источник – «Новая газета» - 02.10.2003:
http://2003.novayagazeta.ru/nomer/2003/73n/n73n-s33.shtml

"…Смуглый стройный мальчик, румяный со сна, тихонько движется мимо меня по коридору, держась за стенку, из спальни в кухню.
Он не видит и не слышит. Его учитель Альвин Валентинович Апраушев с гордостью сообщает, что Антон сам оделся, аккуратно расправил на себе рубашку. Нехитрому этому занятию пришлось долго учиться — как и всему, что обычный ребенок постигает без особого труда.
Добравшись до стола, Антон запустил руку в кашу. Альвин перехватывает ручонку мальчика, «говоря» ему слово «каша» дактильной азбукой, в которой каждой букве соответствует определенная комбинация пальцев, прижатых к ладони «собеседника».
Еда — главный «учебный полигон» формирования речи. Ведь ребенок воспринимает прежде всего те слова, которые обозначают наиболее актуальные, значимые для него вещи, к остальным он безучастен. И потребность в еде — основной союзник педагога.
Улыбаясь, Антон усаживается за столом. «За-был фар-тук», — напоминает ему Апраушев. Мальчик сам снимает с ручки двери пластмассовый фартучек, сам застегивает его на шее. А вот с ложкой управиться куда сложнее. Антон тычет ею в тарелку почти вертикально, будто ломиком. «Пользование ложкой — весьма сложная манипуляция, — поясняет Апраушев. — Тут и поступательное, и вращательное движение, и угол наклона надо держать. Это все со временем отшлифуется. Главное для нас сейчас — сформировать слова».
…Слова такого — «гувермен» — ни в одном языке нет. Апраушев его сам придумал для обозначения той уникальной работы, которую он вот уже третий год ведет в семье семилетнего Антона.

Это не обычная работа гувернера. Ведь и ученик у него необычный: Антон с младенчества слепой и глухой. К тому же гувернер, считает Апраушев, — лицо подчиненное. А гувермен — тот, кто выстраивает по-новому весь менталитет семьи. Ведь речь не о занятиях языками или математикой, как было бы с обычным ребенком. Задача куда более глубокая и масштабная: очеловечивание маленького существа, отрезанного кромешными мраком и безмолвием от всего окружающего мира. Или, пользуясь термином самого Альвина Валентиновича, — «рукотворение души». И это не метафора.
В том-то и дело, что дитя человеческое человеком не рождается. В отличие от животного мира, где способность стать львом, или черепахой, или орлом заложена биологически, в генах. В человеческом же детеныше его человеческой сущности в генах нет. Он ее «вбирает» снаружи, постигая человеческие способы удовлетворения всех своих нужд и потребностей с помощью массы предметов материальной культуры — начиная от соски.
Инструментами этого «делового общения» с миром (термины учителя Апраушева — А.И. Мещерякова, выдающегося ученого, психолога и педагога) в самом начале, в младенчестве, служат руки матери, а затем и собственные ручонки малыша.
Значит, педагогу необходимо осознанно сконструировать этот процесс, нащупав его закономерности. Этот прорыв и удалось сделать еще в 20-е годы И.А. Соколянскому, родоначальнику тифлосурдопедагогики в нашей стране, чье дело продолжил А.И. Мещеряков в Загорском детском доме слепоглухих детей, директором которого был Апраушев.
Но в 1987 году Апраушев был вынужден уйти. И сейчас детдом перешел в основном на более поверхностные и, по мнению Апраушева, «тупиковые» западные методики. Альвин Валентинович остался хранителем уникальных отечественных методик «очеловечивания» слепоглухих ребятишек. И вот два года назад он приступил к совершенно новому делу: занятиям со слепоглухим ребенком непосредственно в семье. Родители мальчика узнали о нем случайно, через знакомых.

…Альвин Валентинович переводит в слова каждое действие ребенка, постоянно комментируя: «Ке-фир. Пей ке-фир». «Ан-тон ку-ша-ет сыр». Стоит мальчугану протянуть руку к чашке с чаем, как тут же следует вопрос: «Что ты хо-чешь?». Антошка старательно складывает пальчики, воспроизводя слово «чай». Получается немного «смазанно», Апраушев слегка направляет его движения, поясняя мне, как опасно и не помочь ребенку, и переусердствовать. В случае чего тот может решить, что кто-то ему всегда будет складывать пальцы в нужные сочетания. «Как по лезвию бритвы все время иду».
Кроме чая Антон умеет складывать еще слово «йогурт». «Чай» — слово короткое, а йогурт — самое любимое его лакомство. Но вот Антон как заведенный водит губами по краю чашки. «Бог ты мой, — досадует Апраушев, — опять пошли навязчивые движения». Это что-то вроде ухода в прострацию, тормоз развития. Их надо постоянно «гасить», а для этого необходима постоянная предметная деятельность, когда заняты голова и руки.
Антон жестом показывает, что ему надо в туалет. Он уже сам умеет включать свет, сливать за собой воду (тоже требовалась масса «тренировок»). Но туалет занят. «Тормознули нас с этим делом, — вздыхает Альвин Валентинович. — Вот, пожалуйста, опять пошли навязчивые движения». Антон бездумно крутит головой. Значит, нужно его срочно занять. «Убе-ри по-су-ду». Мальчик по очереди составляет чашки и ложки в раковину. Апраушев попутно вводит счет «раз-два-три» по количеству ложек и чашек. Затем вводит следующее занятие: «Ан-тон хо-ро-шо ку-шал. Ко-ты хо-тят ку-шать. Кор-ми ко-тов!». Два кота, серый и рыжий, ластятся к мальчику. Но тот к ним безразличен. Он занят хлопотным делом: открыть шкафчик, достать банку с кормом, высыпать его себе в руку, потом пересыпать в чашку, убрать ее обратно на полку. «Каждое движение приходилось по сто раз отрабатывать».
Пришло время занятий. Антон достает из ящика доску. «Видишь, он сам сообразил, я ему не успел ничего сказать», — ликует Альвин.
Но от кормления котов, уборки посуды мальчуган отлынивает, приходится напоминать, подталкивать. И тоже знать меру — иначе так и усвоит, что самому активничать не обязательно.

Тут же за кухонным столом — место для занятий. Слева от Антона большая коробка с «пособиями». Апраушев дактилирует: «Дай комп-лект». И тут же радуется: «Такое сложное слово, а он сразу понял». На столе оказываются пирамидки, брусочки, деревянные кругляши. Антон старательно обнюхивает разноцветные бруски. Обычно дети эту информацию на нюх не воспринимают. Но у слепоглухих обоняние, осязание развиты гораздо больше, чем у видящих и слышащих детей. Рассказывают, что знаменитая Юлия Виноградова, слепоглухая ученица Соколянского, могла на ощупь, губами определять, какого цвета нитки — белые или черные: по ворсистости, которая различалась в зависимости от красителя.
Но чуть упусти момент — и обнюхивание тоже становится самоценным, навязчивым, а вовсе не исследовательским. Апраушев спешит переключить Антона на поисковые операции. На доске закреплены штыречки от одного до четырех, к каждому надо подобрать брусок с тем же количеством дырочек. Мальчик ощупывает сперва количество штыречков (Апраушев попутно дактилирует «раз-два-три», называя их количество), затем подбирает брусок с тем же количеством дырочек и насаживает бруски на штыри. В принципе, каждое пособие можно использовать для обучения счету. «Дай сче-ты». Мальчик достает узкую подставку с палочками, на которые насажены поочередно от одного до пяти кругляшей, ловко их опрокидывает, чтобы разом сбросить на стол все кругляши, а не поочередно снимать. «Вот уже рационализация пошла», — довольно хмыкает Апраушев. Когда Антошка путается, выполняя упражнения, Апраушев тихонько стучит ему пальцем по лбу, дактилируя: «Думай!». Когда тот понимает ошибку, Альвин гладит его по голове коротким ласковым движением, приговаривая: «Молодец!».
Если тут, в работе с предметами, он не научится находить и исправлять свои ошибки, он не будет способен потом находить ошибки и в письме.
...Я смотрю на увлеченное и сосредоточенное лицо мальчишки, и мне чудится, что ему предназначена была бы судьба великого математика, ученого — не будь у него столь жестокого недуга.
Антон — жертва халатности врачей. Родители Света и Андрей по образованию научные работники, вместе учились в университете. Старший сын, совершенно здоровый мальчик, оканчивает школу. А когда родился Антон, у него только сердце билось. Легкие не работали, печень была увеличена, определили также парез кишечника, внутричерепное кровоизлияние. Малыш провел 22 дня на аппарате искусственного дыхания. Как выяснилось позже, именно кислород вызвал слепоту. Кололи три вида очень сильных антибиотиков — они привели к глухоте.
Когда их через два месяца выписали, врачи заявили: «Вот вам абсолютно здоровый ребенок». А в три с половиной месяца обнаружили, что мальчик ничего не видит. В год — что и не слышит. А в полтора года новый приговор: ДЦП (детский церебральный паралич).
Потянулась бесконечная череда больниц, дорогостоящие операции в Америке (до сих пор с долгами не рассчитались), практически безрезультатные. В сурдоцентре Светлане намекнули, что при ребенке с такими недугами она может стать невротичкой. Но у Светланы чисто бурятский сильный, деятельный, целеустремленный характер. Она убеждена, что они с Антоном все выдержат. В три года он еще сидел в коляске, безвольно опустив ноги. И тогда Света каждый день стала с ним с прогулки подниматься пешком домой, на 6-й этаж. Походили так с годик — и Антон пошел самостоятельно, несмотря на ДЦП.
Вот и недавно вернулись с операции от знаменитого офтальмолога Мулдашева. Тот, впрочем, обещал лишь усилить светоощущение — и то, если повезет.

Первое время Апраушев жил у них постоянно, с утра до ночи занимаясь с Антошкой. Сейчас — три дня в неделю. Хотя присутствие постороннего человека в семье в их небольшой трехкомнатной квартире, конечно же, тоже нагрузка.
Поэтому в своем учебнике для будущих «гуверменов» Апраушев призывает их к особой тактичности. Ведь работа с родителями, членами семьи подчас не менее сложна, чем с самим ребенком.
«…Ваше возможное размещение на время занятий между стиральной машиной и холодильником не означает пренебрежительного к вам отношения со стороны родителей, — поясняет Апраушев своим будущим последователям. — Просто им невдомек, что холодильник и стиральная машина создают вибрацию, которая постоянно будет отвлекать внимание ребенка от занятий. Еще более отвлекают беспрерывно открывающиеся дверцы холодильника, где, как известно ребенку, находятся любимые им лакомства. Просто стремление мамы иметь ваше общение с ребенком в поле своего зрения, не отрываясь от кухонных дел, идет вразрез с интересами обучения ребенка. И это противоречие следует сделать известным родителям в тактичной форме».
Вообще работа с родителями, как оказалось, не менее сложна, чем с самим ребенком. Требуется сломать стереотип, что раз наняли специалиста, то он один и должен ребенка обучать. Но в случае слепоты и глухоты необходимо активное участие всех близких. Апраушев обучает домашних дактильной азбуке, мама увлеклась розысками по магазинам всего того, что может служить «учебными пособиями» для их необычных занятий. И, кстати, сама нашла прием, как научить Антошку поворачивать ложку с едой ко рту, а не от себя.

…Выполнив «обязательную программу» с простеньким конструктором (вставив в один ряд кубики разных размеров в соответствующие ячейки), Антон приступает к «произвольной программе» — уже с элементами творчества: по желанию насаживает следующие «этажи» кубиков, как ему вздумается. При этом тихонько вздыхает «эй… эй»… от усердия. Правда, у него получается одна вытянутая башня. «Боюсь, будет эту башню строить до бесконечности, — комментирует Апраушев. — Творческий потенциал еще не наработан». Антошкиной ручкой проводит по всей конструкции, чтобы у того создался цельный образ своего творения. Мальчишка дует на палец. Поранился? «Да нет, — тут же разгадывает Альвин. — Это он ищет повод, чтобы отлынивать».
Кстати, как он объяснил, есть простой способ определить, сохранен ли у слепоглухого ребенка интеллект: умеет ли ребенок хитрить или нет? Лукавить? Отлынивать от занятий? Если да — то интеллект присутствует. Апраушев хитростям радуется!

...И записывает себе задания, как дать Антошке наглядное представление о приходе весны, смене времен года, запахе земли, цветущих деревьях, вкусе и происхождении березового сока...

Из открытий Апраушева: «Сделайте воздушный змей, запустите его и дайте в руки ребенку катушку ниток, привязанную к уходящему ввысь змею. Понаблюдайте за ребенком, за мимикой его лица… Непобедимое стремление быть как все приведет вашего воспитанника и к мечте о велосипеде. И эту мечту тоже можно осуществить. Свяжите свой велосипед с его велосипедом металлическими тягами: три тяги на рамы и одна тяга на руль. Получится сдвоенный (или спаренный) велосипед. Ребенок испытает неописуемое удовольствие, да и вы вместе с ним»…